Великий сын великой страны

21 мая выдающемуся ученому и общественному деятелю, создателю термоядерного оружия в СССР Андрею Дмитриевичу Сахарову исполнилось бы 90 лет.

В начале апреля в ядерном центре работали представители телекомпании «Останкино», которые готовят по заказу Первого канала документальный фильм об Андрее Дмитриевиче. Причем журналисты пожелали сделать акцент именно на научной деятельности Сахарова. Интервью журналистам «Останкино» дал научный руководитель РФЯЦ-ВНИИЭФ, академик РАН Радий Иванович Илькаев. Мы предлагаем вашему вниманию эту беседу.

— Радий Иванович, сегодня, когда говорят об Андрее Дмитриевиче Сахарове, основной акцент делают на его правозащитной деятельности. Но нам кажется, что если не знать его период работы в Арзамасе-16, то и понять масштаб личности невозможно.

— Я с вами полностью согласен. Всегда надо помнить, что Андрей Дмитриевич Сахаров в первую очередь выдающийся ученый. Благодаря ему зажглось термоядерное топливо в нашей стране, Сахаров — это радиационная имплозия, это сверхсильные магнитные поля, мирная термоядерная тематика.
Наше знакомство с Андреем Дмитриевичем состоялось в 1961 году, когда мы, пять выпускников Ленинградского университета кафедры теоретической физики, приехали сюда. Нас сразу стали знакомить с работой теоретического отделения и, конечно же, привели к Андрею Дмитриевичу. Естественно, мы знали, что Сахаров — выдающийся специалист в области термоядерного оружия, но подробности работ, которые здесь велись, нам были неизвестны. Если какие-то публикации и были, то нам на глаза они не попадались. И вот Андрей Дмитриевич сразу стал рассказывать «самые главные секреты» — нам, которые к этой теме еще не были допущены. Это было интересно и неожиданно. Но когда мы вышли от Сахарова, к нам тут же подошли несколько человек и объяснили: «Ребята, вам рассказали о важных принципах термоядерного оружия, хотя у вас нет допуска. И пока вы не оформитесь, пожалуйста, ни с кем эту тему не обсуждайте».
Вообще, когда с нами беседовали в Ленинградском университете и предлагали работу здесь, нам немного рассказали и о Сахарове, и о Зельдовиче, и о Харитоне. Эти выдающиеся личности, конечно, были для нас притягательны, и возможность работать с ними сыграла в выборе распределения решающую роль.

— Часто ли вам доводилось общаться с Андреем Дмитриевичем?

— Конечно. У нас тогда был очень свободный режим работы, в том смысле, что мы не считались со временем. Теоретиков было очень немного, может быть 30−35 человек, и мы тесно общались между собой. Проводились семинары, научно-технические советы. Когда приезжали руководители самого высокого ранга, нас, совсем еще зеленых теоретиков, приглашали на эти совещания. То есть мы виделись с нашими академиками практически каждый день. Возвращаясь из Москвы, Андрей Дмитриевич рассказывал, что нового увидел и услышал, какие события происходят в научной и политической жизни. У нас не было ощущения оторванности от большой земли. Круг общения Андрея Дмитриевича в Москве был чрезвычайно широк. Мы жадно впитывали все, что он рассказывал. Однажды мы пристали к нему с расспросами, чем живет Академия наук, как проводятся выборы членов-корреспондентов, академиков. И он ответил, грассируя: «Интгиги, интгиги, интгиги…"

— Перед вами стояла важная задача по созданию ядерного щита Родины. Конечно, работа отнимала много времени. Какой была жизнь в засекреченном городе?

— Интересной и наполненной событиями. Шло соревнование с другой великой страной мира — Соединенными Штатами. Поэтому работа была сверхнапряженной: анализ газодинамических лабораторных экспериментов, которые проводились сотнями, десятки ядерных испытаний, кропотливые расчеты, которые нужно было доказывать и защищать. Ну и конечно, было много всяких забавных случаев. Помню, однажды проводили подписку на газеты и журналы. И Андрея Дмитриевича кто-то из ребят в шутку подписал на «Охоту и рыболовство»… Когда Сахаров получил журнал, то хохотал от души.
Он был мягким человеком, и поэтому у него любили занимать деньги. Ходили слухи, что некоторые долг не возвращали, однако Сахаров никому никогда о нем не напоминал.

— Что, на ваш взгляд, подтолкнуло Сахарова к общественной деятельности?

— Мне кажется, что люди такого масштаба, как Андрей Дмитриевич Сахаров, видят недостатки в обществе, государственной деятельности, формулируют их и озвучивают. А это, на мой взгляд, один из важных шагов — умение сказать, что и где плохо. Потом можно сформулировать программу, привлечь кадры, но никогда не надо забывать то, ради чего ты это делаешь, видеть большую цель. Мне кажется, что у Андрея Дмитриевича всегда был настоящий гражданский интерес к жизни страны: как она развивается, как развивается наука, как развивается культура. И когда он увидел, что, на его взгляд, в обществе есть серьезные проблемы, он стал очень мягко, интеллигентно их формулировать. И если то, что он предлагал в свое время, сравнить с тем, что предлагают сегодня, то мы найдем много общего. У него были очень щадящие предложения для экономической жизни. Он никогда не говорил о переходе на рыночные, капиталистические рельсы. Его мнение было взвешенным и спокойным. В этом смысле его диссидентство по современным понятиям заключалось в мягких предложениях для жизни страны. И то, что происходило в 90-е годы прошлого века в экономике страны, это далекий отход от того, что предлагал Андрей Дмитриевич Сахаров.

— После того, как он покинул Арзамас-16, доходили ли до вас известия о его жизни и работе?

— Конечно. Но у нас продолжалась напряженная работа, никто не отменял соперничество двух сверхдержав. И мы не отвлекались ни на один день, ни на один час. А он стал крупным общественным деятелем. Стал им совершенно осознанно. Мое личное отношение к Андрею Дмитриевичу от этого не изменилось. Он был и всегда оставался для меня выдающимся сыном великого народа и великого государства. У каждого человека есть выбор, по какой дороге идти и где он может принести максимальную пользу своей стране. Сахаров решил, что он будет более полезен Родине как политический деятель, хотя в тот момент у него появились прекрасные открытые разработки по фундаментальной физике, на которые многие до сих пор ссылаются.

— Современный взгляд на деятельность Андрея Дмитриевича как ученого часто критичен: он создал оружие массового поражения, потом раскаялся и стал заниматься политикой. Вы разделяете этот взгляд?

— Ни в коей мере. Сахаров не сделал ничего плохого, создав термоядерное оружие. Напротив, мы гордимся, что ядерное оружие, созданное нашими учеными, служило и служит мирным целям. И то, что более 60 лет нет крупных военных конфликтов, — это заслуга людей, которые занимались термоядерным оружием, и в первую очередь Андрея Дмитриевича Сахарова. Надо помнить, что когда мы создали первую термоядерную бомбу, у американцев уже было в десять раз больше мегатоннажа. Представьте на минутку, что мы не создали термоядерное оружие… И по мегатоннажу перевес в сторону американцев был бы уже в сотни раз! При таких условиях мировая система неустойчива. И когда кто-то говорит, что Андрей Дмитриевич занимался делом, мягко говоря, неполезным для нашего народа и государства, это весьма неразумная позиция. Он всегда говорил и подчеркивал, что создание ядерного оружия в СССР было работой на благо всего мира. И когда он отошел от этой деятельности, то реализовал себя как общественный деятель.

— То есть моральных сомнений у Сахарова не было?

— Никогда. Я считаю, что ядерное оружие в свое время стало фактором сдерживания. В противном случае неясно, чем бы закончились реформы 90-х годов прошлого века. Ядерное оружие было и остается для России колоссальным фактором мира. Потому что такую огромную страну с невероятно большой протяженностью границ защитить простым оружием невозможно. И только ядерное оружие может обезопасить нашу державу.
В 1961 году была испытана знаменитая сверхбомба, после чего был подписан договор о прекращении воздушных ядерных испытаний, причем одним из инициаторов его подписания был Андрей Дмитриевич Сахаров. С этого момента испытания были перенесены в подземные штольни. Более того, он был противником создания противоракетной обороны, и его позиция соответствует реалиям нынешнего времени и позиции руководства нашего государства по ПРО. Создание разветвленной системы ПРО является дестабилизирующим фактором, способным спровоцировать конфликт или привести к очередной гонке вооружений. Сахаров предвидел многие вопросы, и это одна из его черт общественной деятельности.

— Ваше личное отношение к Сахарову?

— Я всегда восхищался Андреем Дмитриевичем и как ученым, и как общественным деятелем. Его заслуги перед Родиной несомненны. Его научные работы положили начало многим современным направлениям. Его общественная деятельность принесла нашему государству пользу. Это был цельный человек, историческая личность, пример настоящего ученого и патриота, гражданина великой державы. Другой точки зрения на деятельность Андрея Дмитриевича Сахарова и быть не может.

Елена ТРУСОВА, фото Надежды КОВАЛЕВОЙ