В 42-м под Сталинградом…
В числе других участников Великой Отечественной войны получил юбилейную медаль к 65-летию Победы и Петр Яковлевич Бисяев. А еще у Петра Яковлевича два ордена — Красной Звезды и Отечественной войны 2-й степени.
Я дотошно расспрашивала его о жизни, о войне несколько лет назад, когда он еще работал на заводе ВНИИЭФ. Очень скромный человек, он никогда не кичился ни боевыми, ни трудовыми наградами, никогда не выпячивал себя. Таким остался по сей день.
Он видел войну всего несколько, как он сказал, адских дней. Но и за это короткое время успел заслужить не то что медаль, а орден. Я позволила себе потревожить память ветерана, попросила его мысленно вернуться в прошлое, на много десятилетий назад…
Петр Яковлевич удивил меня доброй улыбкой, потеплевшим взглядом доверчивых глаз (а сегодня это такая редкость) и вспомнил о многом. Ветеран улыбался, и мне временами казалось, что он и видит себя уже не рядом со мной.
Вот Петр, едва окончивший три класса сельской школы, вместе с родителями идет на торфоразработки: лишние руки добывали лишнюю копейку. Вот ему лет 16−17, и он уезжает из родной Мордовии в Подмосковье, теперь уже на лесоразработки. Одни валили лес, увозили его, а Петя Бисяев с такими же подростками, как он, корчевал пеньки. Дело нелегкое, но зарабатывать на жизнь надо было.
А тут — война. И подросткам скомандовали: бросайте пеньки и немедленно по домам. Не дожидаясь расчета, Петр вернулся в родные края. Устроился в саровский ДОК столяром, потом работал токарем на заводе № 550 — точил снаряды для «Катюш».
Помнит Петр Яковлевич июль 1942 года. Сводки Совинформбюро приносили тяжелые вести из Сталинграда. В августе 19-летнего токаря Бисяева призвали на фронт. Правда, сначала их поучили заряжать винтовки на учебном пункте во Владимире. А в сентябре он был уже в 116-ом полку на Сталинградском фронте.
На передовой ему пришлось быть недолго. Законы войны суровы: пули и снаряды никого не жалели. Даже спустя десятилетия после тех дней у Сталинграда Петр Яковлевич вспоминает двух бойцов, пришедших к ним вместе: одному было лет за 60, другому едва исполнилось 18. В первые же минуты этот молоденький все норовил высунуться из окопа: хочется, мол, на немца взглянуть. Бисяев ему: «Кончай, парень, немец-то совсем рядом, вон в нескольких шагах выжидает. Полно их там». А пареньку все любопытно. Не послушался, высунулся. Пуля пробила ему голову. Бисяев стащил паренька в окоп, но было уже поздно.
— Сколько лет прошло, — вздыхает, — а этот эпизод все еще в памяти.
— Скажите, — спросила я Петра Яковлевича, — а встречались вы лично там, на фронте, с трусостью наших солдат? Одно время ведь расхожим стало мнение: «Не сопротивлялись бы немцам, глядишь, красиво бы жили, баварское пиво пили…»
Он рассмеялся, но опять же по-доброму, без злобы, без раздражения, словно удивляясь моей наивности:
— Нет, трусов рядом со мной не было. Не встречал. Помнится, немцы нам листовки подбрасывали без конца. Но мы на них не обращали внимания, не поднимали, не читали. Они нам не нужны были, — и, помолчав, добавил: — Мы ведь шли защищать свою страну, а не сдаваться. А насчет пива? Немец так колошматил, что баварское его пиво мало кому бы досталось.
Он помнит первый бой, когда из его взвода погибли почти все, остались единицы. Он помнит бешеную атаку немцев, когда от снарядов горела не только земля под ногами, горели ребята, его товарищи.
— А мы, живые, ничем не могли помочь, — с горечью говорит Петр Яковлевич, будто это случилось только что, будто в гибели его боевых товарищей виноват и он, оставшийся в живых…
Он помнит и то утро, когда по заданию комвзвода должен был доставить в окопы завтрак изголодавшимся бойцам. Долгожданный суп на всех он получил, но до своих ребят добраться не успел: снарядом Петра Яковлевича ранило в ногу. Он то терял сознание, то приходил в себя. Кто-то подобрал его, оттащил подальше от передовой. Помнит, что потом земляк из Мордовии тащил его дальше до повозки. Потом — госпитали в Саратове, Кемерове.
Заканчивался январь 1943 года, а он, 19-летний юноша, побывавший на Сталинградском фронте лишь несколько дней, вернулся домой инвалидом второй группы. Несколькими годами спустя врачебная комиссия перевела Петра Яковлевича на третью группу инвалидности, и он устроился на работу. Был вахтером, а в 1960 году пришел на первый завод и 35 лет отработал резчиком на пилах, ножовках и станках в инструментальном цехе.
За мирные годы к его главной боевой награде — ордену Красной Звезды (кстати, нашедшей его только в 1966 году) — прибавились и другие: орден Трудовой Славы 3-й степени, медали «За доблестный труд. В ознаменование
100-летия со дня рождения В.И.Ленина» и «Ветеран труда». Он удостоен звания «Почетный ветеран ВНИИЭФ».
День Победы памятен Петру Яковлевичу общей радостью:
— Нас многих в тот день пригласили в столовую (она была в здании нынешнего храма Серафима Саровского). Там уже были накрыты столы. С поздравлениями ко всем обратился Иван Иванович Свертилов, в то время директор завода № 550. Каждого угостили чарочкой спирта.
…Все дальше и дальше уходят страшные годы Великой Отечественной, но ветераны знают цену миру. Поэтому Петр Яковлевич Бисяев пожелал всем саровчанам прежде всего мира.
Валентина Порваткина, фото Елены Пегоевой
Материал предоставлен пресс-службой РФЯЦ-ВНИИЭФ
AqQoyriq
И не смог сдержать слёз...
Пётр Яковлевич был моим первым “производственным отцом” — так называли в те далёкие 1960-е годы наставников молодёжи на заводах. Я вырос без отца, и поэтому особое внимание Петра Яковлевича ко мне было и приятным, и полезным. Кроме всего естественного для наставника, он научил меня никогда не унывать и не терять чувства юмора, что мне очень даже пригодилось в дальнейшей жизни. Отсюда и такая ностальгия...
Когда пришло время учиться в вечерней школе №2, мне пришлось перейти на заготовительный участок инструментального цеха, чтобы работать в одну смену. Мастером участка был Николай Николаевич Асташкин. На участке проработал около двух лет. Когда руководство цеха получило благодарственное письмо из вечерней школы, меня перевели учеником резьбошлифовщика на освободившуюся “клетку”. Один штатный резьбошлифовщик закончил институт и перешёл на инженерную должность, а другой — Иван Четырев — был футболистом и хоккеистом, играл за сборную города. Несколько лет назад я узнал, что Ваня (мой ровесник) покинул наш мир очень рано, из-за тромба...
Но Пётр Яковлевич всё равно остался моим отцом по совместительству. Очень рад, что он дожил до глубокой старости и остался таким же жизнерадостным, как и тогда.
Но статья написана 8 лет назад, в мае 2010 года. А в августе того года, во время засухи и лесных пожаров, умер мой друг юности Николай Майоров. Он всю жизнь работал шлифовщиком на третьем заводе. Был также спортсменом, играл в баскетбол и футбол (вратарём второй команды завода).
У меня только одна просьба к автору статьи и редакции: сообщите, пожалуйста, жив ли Пётр Яковлевич? Я уже не смогу увидеть его живым или поклониться его могиле, поскольку “калитка в город” для меня захлопнулась 24 июля 2016 года, когда покинул бренный мир и Язкар Газдалович Ганиев, один из основателей шашечного движения в городе. В последний раз вместе с ним я побывал в городе моей юности в ноябре 2011 года. Мы сыграли тогда матч с нашими бывшими земляками и друзьями. Я и сам, видимо, уже недалёк от финиша жизни.
С уважением,
Фагим Зиганшин.