Байки ворчуна-2

В прошлом номере газеты мы напечатали первую часть интервью Игоря Георгиевича ЖИДОВА. Во второй части — мечты детские и взрослые, увлечения — то, из чего складывается жизнь гостя нашей редакции.

«ХОРОШО ФИЗТЕХОМ СТАТЬ, МГУ ПРИДАТКОМ ЗВАТЬ»

Это строчка из физтеховской народной песни. Академик Колмогоров на какой-то годовщине Московского университета сказал во всеуслышанье, что МГУ спасает только то, что физтехов слишком многому учат.

Необычайно насыщенная физтеховская программа обучения порождает в народе сопротивление, а потому Физтех учит быть ленивым: лень — двигатель прогресса. Критерий правильности поведения — минимизация действия. Жена до сих пор не привыкла, что если я ничего не делаю, это не значит, что я отдыхаю: я думаю. Думаю, как бы чего лишнего не сделать. В молодости она предприняла несколько попыток приобрести палас на пол. Однако, подсчитав, сколько недель я проведу, выбивая пыль, я от них избавлялся.

Пример из практики: на 2 курсе я попал в ИТЭФ (Институт теоретической и экспериментальной физики). У моего руководителя М. я был первый практикант, и он, не зная, чем озадачить нового подчиненного, насыпал мне туннельных диодов. Заводы их только учились делать, и характеристика каждого полупроводникового приборчика была неизвестна. Чтобы отобрать годные для установки, надо проделать 40−50 измерений каждого диода: подавать напряжение, измерять ток, по точкам рисовать кривые зависимости.

Такая работа ни ума, ни кругозора не прибавит. И я скрутил несколько сопротивлений, подключил низковольтное переменное напряжение, сигналы, пропорциональные току и напряжению, подавал на осциллограф и с экрана срисовал вольт-амперные характеристики на миллиметровку. Перемерил всю партию за день и сдал работу руководителю. Он говорит: «Так быстро не бывает». Проверил три-четыре диода: «И такой точности не бывает. Может, ты документацию нашел?» Я говорю: «Да нет», и показываю, как делал. Через пару лет я обнаружил в журнале «Приборы и техника эксперимента» статью — как быстро измерять полупроводниковые свойства приборов. Конечно, не про горсть сопротивлений, а уже про целый измерительный комплекс.

Из-за удачной сдачи вступительных экзаменов я вместе с будущим зам. директора ВНИИЭФ по международным связям В. Рогачевым автоматически оказался на самой престижной специализации «Элементарные частицы». Меня и не спросили, а мне это направление не нравилось: хотелось не только наглядных и нужных результатов, но и быстрых по времени. А в этой области исследований несколько десятков людей несколько лет готовят эксперимент, им дают несколько часов работы на ускорителе, и потом пару лет они обрабатывают полученные данные. А нетерпеливые теоретики ходят, мешают экспериментаторам — ждут окончания эксперимента. Чтобы потом на самом высоком математическом уровне объяснить любые результаты.

Я долго работал физиком-теоретиком и пришел к выводу, что физики-теоретики не самые умные: они просто лучше пашут, когда их хвалят. Честное слово, как дети.

КАК ВОЛОДЯ ВСЕЛЕННУЮ ВЗВЕШИВАЛ

Один из моих приятелей, связавших жизнь с элементарными частицами, однажды измерил массу нейтрино. Это очень интересная проблема: если масса этого кирпичика мироздания меньше определенной, то наша Вселенная будет разлетаться, пока не надоест; если хоть чуть тяжелее — то, как ни печально, Вселенная со временем схлопнется в точку. И решил он результаты опубликовать. На выходе из печати список соавторов был чуть меньше текста статьи. Через год исследователи из ФРГ нашли в его методике ошибку. И все соавторы закричали: «Мы — начальники и теоретики, и мы никогда не ошибаемся, с него спрашивайте». А немцам было неинтересно, кто виноват; методика была интересна, и они пригласили Володю к себе. За полгода он нашел у немцев несколько ошибок, и это им так понравилось, что они уговорили наших академиков (и режимные службы) отпустить его к ним поработать. Он там прижился и быстро стал начальником над несколькими десятками немецких научных сотрудников.

КОМУ НУЖНЫ БЕЗДОМНЫЕ КОШКИ

А я решил на третьем курсе попробовать себя в биофизике, полгода ходил одновременно на элементарные частицы и биофизику. То, что предлагали биологи, оказалось ужасным: из клетки доставали кота, отрезали верхнюю часть черепа, вставляли электроды и записывали, при каком напряжении умирающий кот, зажатый в станок, бежавший по ленте транспортера, с рыси переходил на иноходь. Кот сдыхал. Следующий! Набирали статистику.

Справедливости ради скажу, что на моих глазах в том же институте, но на другом этаже, родилась идея, как сердце выводить из состояния беспорядочного сокращения. Все, наверно, видели: через грудь пропускают высоковольтный разряд. Не все знают, что разряд вовсе не запускает сердце, а останавливает беспорядок. Так учительница кричит: «Тихо!!! Отвечает Иванов». И если «Иванов» ответит нормально, то сердце будет правильно и ритмично сокращаться.

ЛИШНИЕ ЭКЗАМЕНЫ

Собрал вещички и после собеседования ушел в лабораторию Басова, нобелевского лауреата за создание лазеров. Отпускать из «элементарных частиц» не хотели и поставили условие: сдаю все экзамены по старой специальности и «долги» по новой, тогда переведут. Составил план и сдал 13 предметов за месяц, все — на четыре. На пять, как правило, задают дополнительный вопрос, а времени не хватало. На 14-й экзамен пришел, понял: засыпаю — и ушел. А они по ошибке «неуд» поставили, хотя я еще не числился в новой группе. Лишили стипендии. Потом разобрались и так долго смеялись, что за один месяц так и не выплатили.

В институте им. Лебедева я прижился, дорвался до по-настоящему интересной работы. Там был замечательный темп, каждый день что-нибудь новое; и к мнению студента прислушивались как к равному. Среди прочего интересного был у Басова такой прием: по пятницам он в своем кабинете принимал группы с интересными результатами на выходе: — Чем помочь? Когда статья? Что планируете дальше?

Когда я во второй раз оказался на таком приеме, Басов подливая коньяк в мою рюмку, спросил моего руководителя Данилычева: «А не слишком ли часто этот молодой человек пьет коньяк?» Сейчас Володя Данилычев живет в США, коллеги его на конференции встречали. Перебрался туда после того, как Ельцин (тогда секретарь Московского обкома), вмешавшись в спор за приоритет исследования московских и уральских физиков, со скандалом уволил его с работы. Мозги из России утекают и недобровольно.

Выбрали мою кандидатуру для стажировки в Канаду. Начал учить разговорный язык. Ой, рассказываю и думаю: со мной ли это было? Короче, сделал я диплом почти на год раньше и по «дуре», от безделья выпустил в ФИАНе дополнение — закрытый отчет. А на него во ВНИИЭФ глаз положили и меня «заказали».

Все — и на кафедре, и в деканате — советовали: не нужно ехать в Арзамас-16 — это вотчина МИФИ. Не первый раз Басов предпринимает попытку прибрать к рукам для своих исследований ресурсы Минсредмаша, и, если не получится, про тебя забудет. Так и попал я в Арзамас-16. Впечатления об Арзамас-16 — отдельная тема. Сначала с Москвой покончим.

Старый Физтех те, кто не понимает в физике, помнят по КВН. Я был уверен, что команда МФТИ была лучшая, а теперь уверен: никогда не будет лучше. Обойти КВН прошлого сейчас невозможно. Это была сатира на злобу дня, каждое выступление — головная боль парткома. Сейчас КВН на TV — шоу, трусливое высмеивание чаще всего несуществовавших недостатков советского строя и подростковые выкрики на тему секса.

Какие шутки навскидку помню? Ну, например:

— Изменяла ли Ева Адаму?

— Конечно, иначе часть людей не произошла бы от обезьяны.

— Что такое радость труда?

— Это радость, которая охватывает поэта при виде строящейся плотины.

— Когда ты последний раз стирал свитер?

— А я его последний раз и не стирал.

ДОСТИЖЕНИЯ В ЖИЗНИ

Начну и кончу спортом. С детства болело колено: у отца в результате ранения половины коленного сустава не было, а у меня — болело. Сустав расшатывался, опухал, а диагноз так и не поставили. Спортом стал заниматься, чтобы укрепить ногу, пошел в секцию бега. На малых дистанциях просто не успевал стартовать, на длинные — лень бегать, выбрал средние. Успехи были поразительные: за три месяца в группе с последнего места вышел на четвертое. Но однажды тренер после пробежки на время построил всех по результатам, отсчитал трех и, проведя по моему правому боку, сказал: «А вас, бесперспективных, чтобы я больше не видел».

Потребовалось время, чтобы прийти в себя и записаться в пятиборье: бег, плавание, фехтование, стрельба и «лошадь».

Тренер учил: в пятиборье не может победить мальчишка — только мужчина, знающий свои слабости и готовый ради победы перенести поражения. Тогда это меня удивило. Со временем накопились подтверждения: победы и успехи не учат. Человек умнеет от поражений, их анализ — золотой фонд жизненного опыта.

СБЫЛИСЬ ЛИ ДЕТСКИЕ МЕЧТЫ

О чем я мечтал в детстве: с детства хотел иметь детей, свои личные «мелкоскоп» и «подозрительную» трубу, чтобы видеть мелкое и далекое, ружье, построить дом, побывать в Америке и во Франции… и — конечно, интересную работу: для мужчины, «хоть тресни», работа будет всегда на первом месте — так меня учили.

И все сбылось. Теперь обидно: ну почему я не мечтал побывать в Японии?

ШРАМЫ НЕ ВСЕГДА УКРАШАЮТ

Кое о чем не мечтал, но получил, например, два пулевых ранения и удар шпагой в живот. Романтика… Но чаще шрамы — следы не поражений, а глупости. О пулевых рассказывать неинтересно — они произошли по глупости стрелявших. А удар шпагой — по моей глупости. Учился я фехтованию с трудом, весьма самобытно, часто выбивал оружие у противника; тренер останавливал поединок и просил: «Покажи, как сделал!». А я не мог, не помнил, как получилось. Тренер: «Тебе бы в Париж, в 16 век!».

Был у меня приятель, пожалуй, самый благородный человек; детское прозвище — Корявый. Ему не везло в любви, хотя нравились действительно хорошие девушки. И мы пытались помочь, рассказать о нем, показать его, подыгрывали. Однажды привел он свою пассию. В комнате оказались шпаги. И мы с Витькой стали в шутку без защитных доспехов фехтовать. Я, конечно, отступаю, отступаю — вроде как он более умелый и выигрывает. Витькина пассия в восторге. Вдруг вижу: у него защитный шарик со шпаги свалился. Я кричу ему: «Шарик!» А он в запальчивости не слышит и делает выпад. Я, думая, что он слышал, уже опустил оружие и не успеваю ни отвести, ни отбить удар. Витька втыкает шпагу мне в брюхо. Неглубоко вошла, сантиметра на два; я хватаюсь за живот руками, кровь стекает; я картинно сползаю по стенке: «За что?». А у Витьки с частотой 100 Герц начинает лязгать челюсть, очень громко. Поняв, что шутка неудачна, встаю: «Так, пустяки». И тут приятель со страха бьет мне кулаком по зубам. Отправляюсь обратно в угол. А девушка, резонно полагая, что психи ей не нужны, уходит, и мои попытки ее остановить бесполезны. Вот такая вот услуга…

ПРОЗВИЩЕ

Прозвище было Гип — сокращение от «гиппопотам». Недавно у школьных друзей уточнил, за что.

— Ты что, забыл? Во-первых, ты был малословный и толстокожий, тебя обидеть было себе дороже: дня через два ты подходил, брал за пуговицу, спрашивал: «Это ты позавчера обидеть меня хотел? Зачем?» — и обидчик чувствовал себя идиотом в квадрате. А если у Гипа или у его друзей появлялись враги, то раненых и пленных не оставалось.

ДУРНЫЕ ПРИВЫЧКИ

Курить я начал из-за артиста Филиппенко. Хотя в первый раз пробовал закурить в семь лет. Мы с приятелем своровали у наших отцов курево, сели на краю обрыва у реки, свесив ноги. Затянулись — обоим стало дурно, и мы вниз, метров с восьми, по песчаному откосу скатились до воды… Эх и крутило нас. Очень зауважали отцов: как они такое могут… Примерно в девятом классе случайно подслушал разговор родителей. Мать говорила, что от меня пахнет куревом и надо со мной поговорить. А отец ответил, что говорить бесполезно; что если он желает стать одним из стада баранов, то закурит, а если захочет быть самостоятельной личностью, то сообразит, что курить — глупо. И некоторое время желание быть личностью меня предохраняло. Но, кажется, на втором курсе, в два ночи зубрю английский диалог, в глаза хоть спички вставляй, мимо проходит старшекурсник Саша Филиппенко (ныне известный артист) и мимоходом, из жалости, дает советы:

— Кофе пробовал?

— Уже видеть не могу.

— Тогда попробуй покурить, знаешь, помогает.

Я попробовал, вроде действительно помогло. И с тех пор курю. А когда Сашу по ТВ увижу, то на кухню убегаю — покурить.

Продолжение следует