Как пощупать качество образования?
18 января в лицее № 15 состоялась встреча городских работников образования с руководителем Федерального агентства по надзору и контролю в области образования и науки Л.Глебовой.
На это мероприятие были приглашены главы администрации и города, представители ядерного центра и СарФТИ НИЯУ МИФИ. Вместе с чиновником высокого ранга приехала Н. Шурочкова — руководитель проекта «Школа Росатома», в котором Любовь Николаевна Глебова возглавляет конкурсную комиссию.
Во вступительном слове глава Рособрнадзора отметила заслуги саровских учителей: «Среди тех, на кого вы направляете свою деятельность, много призеров олимпиад, ребят, показывающих хорошие результаты на ЕГЭ, поступающих в замечательные вузы. Вы трудитесь не зря в атмосфере, способствующей многое делать. От посещения вашего города у меня осталось чувство комфортности и позитива».
Любовь Николаевна была настроена на диалог, о чем сразу предупредила собравшихся, и наметила вектор направления, в котором ей можно задавать вопросы. Дело в том, что предметом деятельности Рособрнадзора является контроль за качеством образования через разные формы, но больше эту службу знают в связи с темой ЕГЭ, хотя это совсем небольшая часть в огромном количестве дел. Вообще вопросы Государственной итоговой аттестации — полномочия регионов. А за Рособрнадзором, который восемь лет до перевода эксперимента ЕГЭ в штатный режим его реализовывал, диктовал правила, оформившиеся впоследствии в Закон об образовании, осталась разработка контрольно-измерительных материалов, их апробация, доставка и обработка результатов ЕГЭ. Если коротко — регулирование процессов и мониторинг норм.
— Сегодняшнее представление о системе оценки качества — результаты ЕГЭ, — рассказала Л.Глебова. — Сдали хорошо, значит, хорошее качество. Но система оценки качества — это целый набор самых разных показателей его эффективности. Кроме того, есть внешняя оценка. Это рейтинги и даже слухи. К примеру, когда родитель отправляет в школу далеко от дома, потому что услышал, что она хорошая.
Как же пощупать это качество? А главное — как оценивать труд учителя в условиях новой системы оплаты труда? По мнению Л. Глебовой, оценка по результатам ЕГЭ недопустима при распределении стимулирующей надбавки. В регионах сейчас проводится соответствующая работа, и выезд на места главы федеральной службы имеет под собой серьезные основания.
У саровских учителей, которые сами не спешили задавать вопросы, Любовь Николаевна поинтересовалась, что их волнует, нужна ли оценка качества, влияет ли она на что-то. Для начала попросила директора школы, где был пункт приема экзамена, высказать мнение по поводу проведения ЕГЭ, ибо и сегодня достаточно спекуляций вокруг этого вопроса из уст непрофессионалов.
Директор школы № 16
— Переживали, но мне кажется, что процедура становится понятна родителям в полной степени только тогда, когда ребенок пришел на экзамен либо они сами побывали в роли общественных наблюдателей.
Тему ожиданий от ЕГЭ Л. Глебова ярко иллюстрировала примером исследований ВЦИОМ. Аудитория — выпускники, родители, учителя — опрашивалась до и после экзаменов. Среднестатистическая картинка показательна. Перед ЕГЭ ожидание, трудности, которые сформированы в общественном сознании и создающие объем недоверия составили 86 процентов. И все перевернулось с точностью до наоборот после сдачи экзамена. Но что самое интересное, тут же в массовом сознании возникли другие вопросы: если все так легко, может быть, это контрольные материалы плохие, во время экзамена все списывают, коррупция переместилась из вузов в школу, где теперь лопатой деньги гребут…
По поводу списывания в рядах учителей зародился вопрос о том, предполагается в этом году отслеживать наличие сотовых телефонов у экзаменующихся. «Не знаю! Кто как предполагает», — таков был ответ. Дело в том, что это не в компетенции Рособрнадзора. Но Любовь Николаевна, что называется, в теме, хотя может лишь только рекомендовать, например, применение систем видеонаблюдения, металлоискатели. Но на это же нужны дополнительные деньги, а кроме того, она твердо убеждена, что усиление мер надзора и контроля не даст того желаемого результата, если его не захотят получить те, кто участвует в этом процессе. Она привела весьма показательные примеры из реальной жизни.
Но подвижки в этом деле есть. Во-первых, в этом году изменилась процедура аннулирования результата экзамена. Если раньше можно было поймать только за руку, то сейчас, если будет доказано с помощью неких средств, что работа представлена не ребенком, у учителя будет право на аннулирование.
В рамках проекта «Школа Росатома» в Ангарске, Димитровграде, Заречном сейчас формируется модель независимого центра проведения аттестационных процедур, в том числе и ГИА. Но не потому что там экзаменаторы честнее, просто в высокотехнологичных центрах не будет возможности списать — те же сотовые там просто не будут работать. Но и этот эксперимент уже воспринимается некоторыми в штыки — ах, вы учителям не доверяете?
Вопрос «Способствует программа по школьным предметам ЕГЭ высокому качеству образования?» был с подтекстом. Имелось в виду сокращение часов. Его Любовь Николаевна тоже адресовала специалистам, но резонно заявила, что те же предметники говорят, что общее количество часов, которое закладывается ученикам, избыточно: «Может, лучше проанализировать, всё ли в курсе образовательной программы является важным для усвоения этого курса. Расширение часов без рассмотрения содержания бесперспективно. В любом случае нужен баланс».
На сетования учителей по поводу того, что у россиян формируется отношение к образованию, как к сфере услуг, Л. Глебова согласилась, что это имеет место быть:
— Обучение, развитие и воспитание нашего ребенка — это все-таки одно и то же. Как-то один влиятельный эксперт мне прямо сказал: «Это вы отвечаете за то, каким из школы выходит мой ребенок, вы за это зарплату получаете». И это сказал человек с либеральными основаниями в своей идеологии, абсолютно убежденный в том, что за воспитание его ребенка отвечают какие угодно институты, но только не семейный.
Другой вопрос — мы даем определенный набор. Является ли его результатом развитая личность? Конечно, нет. Многие другие институты наряду со школой участвуют в создании этой личности. Но как нам провести это через общественное сознание?
Учителя задали и другие насущные вопросы, касающиеся непосредственно их работы, проведения экзаменов и их собственной аттестации. А мы, в свою очередь, поинтересовались у главы Рособрнадзора значимостью подобных мероприятий.
— Для меня важность этой встречи значительно бОльшая, чем для всех присутствующих, которые, надеюсь, получили нужную информацию. Для меня же это — корректировка направлений политики, деятельности, планов. Сегодня я увидела общую реакцию зала на недостаточность этого федерального компонента и поняла, что это не мои умозрительные заключения. Эта аудитория референтна — здесь есть и управленцы в области образования, и люди, которые имеют практику непосредственно учительской деятельности. Это как раз тот муниципальный уровень, где собственно и проходит вся реальная практическая работа. Это бойцы, это как в поле. Если я не буду получать реакцию с полей, моя работа по поводу того, чего делать этим полям, не только может быть неполноценной, но и даже вредной. Для меня встречи такого рода — лакмусовая бумажка. Причем могу сказать, что мне не всегда требуется одобрение деятельности. Иногда, когда я получаю негативную реакцию, я понимаю, что мы двигаемся в правильном направлении. Любая независимая оценка, как правило, в штыки встречается теми, кого контролируют. Я это учитываю. Например, я считаю, что самой большой проблемой и ожиданием, которые создались в связи с ЕГЭ, было то, что почему-то решили, что единственный государственный экзамен должны полюбить учителя, родители и более того — преподаватели вузов. И начали говорить, что опросы показывают, что у нас 86 процентов считают, что это плохо. А я про себя думаю, значит, это хорошо, надо доводить до 96. Негативная реакция — не всегда неправильная реакция. Помните, как в «Служебном романе»? «Значит, хорошие сапоги — надо брать!»
Лана БОЙЦОВА, фото из Интернета
