Военнопленные
Воспоминания и дневник 1941−1945
Это подлинный дневник, писанный мной в германском плену, невзирая на запреты и обыски. Писался он карандашом на листках бумаги из цементных мешков.
А. Некипелый
Келексгейм. Штаб американской части
Американцы приняли нас хорошо. Ребятам сделали перевязки, угощали сигаретами. Среди американцев есть негры, поляки, выходцы с Галичины, с Западной Украины. Нам дали переводчика. Его отец родом с Галичины, живет в Америке. Он говорил с нами по-украински. Нас расспрашивали, как мы жили в плену, что говорят немцы о войне. Офицер спросил, откуда мы пришли и по какой дороге. Я показал ему на топографической карте Сольтгейм и дорогу, по которой мы шли. Нам сказали, что мы будем у американцев до окончания войны, а потом нас отправят на Родину. Переводчик заботился о нас. Нам дали поесть, дали одеяла, и ночь мы спали в хорошем помещении. Выспались. Утром нам разрешили взять с собой одеяла, и мы ушли из Келексгейма по дороге на Таубербишофсгейм.
3 апреля 1945
Всю дорогу моросил дождик. Мы, 7 человек из Сольтгейма, шли в Бишоф. Хозяин молочарки, узнав меня, приветствовал нас с балкона своего дома. Встретили Лену и Надю. Они сказали, что ребята с лагеря ушли на запад еще в субботу. С ними пошла Лида, Маруся и Валя. Я хотел пойти к Гане в село. Но ребята стали просить, особенно уговаривал Стефан, чтобы я вывел их из города и пошел с ними дальше. Они верили в меня, хотя все были старше меня. Я не бросил товарищей. Мы пошли на Маннгейм. По дороге беспрерывно с большой скоростью движутся машины американцев с солдатами, много негров, идут танки. Солдаты улыбаются, приветствуют, бросают сигареты. Много едет разного вооружения. Идет беспрерывный поток освобожденных из германского плена — военнопленные русские, французы, бельгийцы и другие, цивильные граждане — все на Запад, на Родину.
На ночь мы остановились в селе Швайнберг. Спали на кухне у одной немки-старухи. Ребятам она сделала перевязки.
Вертгейм. Американский сборный пункт на немецком военном аэродроме
5 апреля 1945
Машина за машиной привозят сюда военнопленных и гражданских рабочих разных стран. Встречаются друзья, знакомые. Радостные выкрики. Встречаются ребята, бывшие раньше в Баден-Бадене (Мальцбах). Мы, семь человек сольтгеймовцев, нашли себе комнатку, маленькую, тесноватую, но с печкой. Все растаскивают имущество разрушенного аэродрома. Мы запаслись одеждой, шинелями, посудой, картошкой. Пока что есть кушать свое (их подвала в Сольтгейме). Сварили суп. Пока что нет никакого пайка.
Собралось здесь несколько тысяч человек. Много женщин и девушек разных стран. Есть надсмотрщики и часовые-негры. Негры улыбаются девушкам… На аэродром самолетами завозят горючее… И снова лагерная жизнь, но ходим свободно.
9 апреля 1945
Каждый день прибывают новые люди. Начальником русского лагеря назначен капитан из военнопленных Маковенко. Наводят порядок. Дают хлеб, варят супы. Семейных женщин и девушек перевели в дома соседнего пустующего села. Сделали перепись. Люди гуляют, поют, танцуют, играет гармошка. Все ждут возвращения на Родину.
Вчера был налет немецких самолетов на аэродром. Сожгли два американских самолета. Гражданские немцы стреляют в военнопленных и гражданских одиночек.
Я тоскую по Гане. Мне хочется еще раз увидеть ее, много рассказать. Но она не приехала сюда, наверное, уехала в другой лагерь. А сюда все прибывают. Много из Киевской и Полтавской областей. Есть девушки с детьми. Смеются с них. Они потеряли много, но сама жизнь в неволе сделала их такими. Здесь некоторые из девушек заигрывают с американцами, сходятся с парнями, но надолго ли?
13 апреля 1945
Я не пленный. Я советский гражданин, оторванный от Родины, и все мои мысли с ней, вся моя жизнь и стремления, мое счастье и радость — только на Родине. Я свободен. За мной не ходят со штыком, я хожу один, с товарищами. Я отдыхаю после плена, не голоден. Вижу веселье народа, слышу с утра до позднего вечера гармошку, песни, девичий смех. Почему не гулять, не веселиться? Утоляй здесь все свои стремления и желания, что и делают многие, пользуюсь этим временем. Но только не я. Это не в моем характере.
Здесь много девушек, увезенных с Родины в Германию. По-разному они вели себя здесь. Некоторые имели связи с людьми других национальностей, имеют детей или ходят беременными здесь. Что их ждет?..
Другие здесь стараются связаться с американцами и неграми, угощающими шоколадом. Многие парни женятся, вернее, сходятся вместе жить с девушками. Надолго ли это все?
Не зная, что их ждет на Родине, девушки завязывают связи с пленными, надеясь опутать их на будущее. Наблюдая со стороны за жизнью девушек здесь, бросаются в глаза бесстыдство некоторых и их ругань. Я с товарищами ходил по многим помещениям, где находятся сейчас люди. Не всем достались комнатки, как нам. Наблюдали.
Только что познакомившись с парнем, она может его обозвать: «Паразит! Зараза!». Спят в одной большой комнате парни и девушки. Муж-поляк спит с мужчинами в другой комнате, а она здесь обнимается с русским парнем. Недавно сошлись. Он куда-то ушел, она берет себе другого.
Девушки запуганы. У некоторых венерические болезни. И все же парни ходят к девушкам, разрешили встречаться только до десяти часов вечера, но ночь скрывает все. Русским девушкам запретили иметь связи с парнями других национальностей.
Составили списки военнопленных с анкетой: год и место рождения, когда и где попал в плен, род войск, часть, звание. Личный номер в плену, номер команды на последнем месте работы. В лагере для пленных вводится дисциплина, поверки, посты, наводится порядок, чистота. Разделили всех по полкам, батальонам, ротам, взводам. Командиром нашего отряда назначен бывший старший лейтенант, летчик, сбитый над Черным морем. Я его помощник. Но с лагеря все еще уходят в город, в села, напиваются. Бывают драки с немцами. Но постепенно все уладится…
Где Ганя? Приедет или уже в другом лагере? Вспоминая встречу с ней, ее письма и слова о верности и чистоте, я говорю: «Нет, Ганя не такая, как девушки здесь, она сдержит свои слова».
Стефан успокаивает меня: «Не волнуйся! Перестань думать! Наше еще впереди, на Родине. Нас ждут Ганьки, Маньки! Я страдал за своей первой женой Надей, а что получилось?.. Получится и у тебя. Совсем все другое в жизни…»
